23.05.2018 Новости
Поэт Юрий Михайлович Сапожков принадлежит к поколению детей Великой Отечественной войны.
Дети войны – это родовая отметина поколения, такая же характерная, как, скажем, потерянное поколение или поколение победителей. Дети войны – это особое мироощущение, особое отношение к войне, к миру, к человеку, к радости и боли. Их мировосприятие навсегда скорректировано «военной составляющей». Если ребёнку довелось родиться и жить во время войны, чувствовать её дыхание и ритм, следовательно, несмышлёныш обречен был бессознательно принимать в ней участие, по-своему воевать, примеряя к себе героические сюжеты и атрибуты.
Разумеется, дети играли в войну, в «наших» и «фрицев», совершая подвиги и погибая, – то есть жили войной. И поскольку дети войны оставались прежде всего детьми, худо-бедно малолетством защищённые от непосредственного участия в сражениях, они, повзрослев, начинали испытывать нечто вроде комплекса вины перед теми, кто с войны не вернулся. Игравшие в войну в итоге победили и выжили, а те, кто воевал, часто погибали. Даже поколение победителей, тех, кто воевал и, к счастью, остался жив, обречено было ходить по земле без вины виноватыми, до конца дней своих изживать это недомогание героя, которому, к сожалению, повезло. А.Т. Твардовский очень чутко и точно запечатлел интимно-героический осадок в скупых, и оттого вместивших многое невыразимое, строчках:
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они – кто старше, кто моложе –
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, –
Речь не о том, но все же, все же, все же…
Примерно то же самое испытывают без вины виноватые кругом обделённые дети войны. Чувство вины перед павшими героями, которые одновременно были их отцами или старшими братьями, и лечит, и калечит: если человеку дано переживать подобное, то это становится своего рода проклятьем; а если человек счастливо очерствел душой, то его также можно причислять к жертвам войны. Это проклятое «все же» остро со всех сторон…
Правда в том, что война не красит людей.
Но правда также и в том, что великая и справедливая война порождает высокий строй чувств, которые украшают человека.
Стихи очень подходят для выражения подобного сложного в своей простоте мировосприятия.
В 2004 г. Юрий Сапожков издал книгу стихов о войне «Письмо другу». Книжка представляет собой треугольник солдатского письма, без марки и конверта, которые отправлялись полевой почтой. Таким образом, формат фронтового общения поэт сделал эталоном содержательного человеческого общения в принципе: перед лицом смерти фальшь и пустые слова становятся эстетически безобразными, а точное и правдивое слово превращается в стихи. Мера этического становится мерой эстетического. За точными словами стоят честные чувства. Их невозможно сымитировать. Чтобы написать письмо другу и отправить его на фронт, надо принадлежать к поколению детей войны. В стихотворении «Другу», открывающем сборник, поражает умение обнаружить пафос в обыденности, и при этом не выпячивать его, сделать атрибутом повседневности, растворить в жизни и судьбе (что, конечно, тонус жизни повышает, а судьбе добавляет измерение, которое принято называть «не хлебом единым»):
Когда бывает в жизни туго
И сил исчерпаны запасы,
Простые строки писем друга
Нужны мне как боеприпасы.
А если нет тех строк бодрящих,
Хожу потерянным, пропащим,
И кажется почтовый ящик
Пустым, ненужным патронташем.
В таком же ключе сделано «Завещание отца».
Меня бессмертьем Родина
Посмертно наградила.
Отверстие для ордена
Мне пуля просверлила.
Жизнь принимал в открытую,
И встретил смерть не в спину.
Шинель свою пробитую
Велел примерить сыну:
Испытанная, давняя
Примета мне известна –
Не быть двум попаданиям
В одно и то же место.
Лучшие стихи Сапожкова вообще, и составляющие «военный» сборник в частности, обманчиво просты. Как правило, они держатся на одной магистральной метафоре, на метафорически осмысленной ситуации, которая расцвечивается мелкими, служебными метафорами (второстепенными, если так можно сказать). Получается ветвистое поэтическое сооружение – метафора из матрёшек, спрятанных одна в другую.
Иногда эта ситуация в концовке афористически оценивается и подаётся как своего рода «мораль» (см. «Завещание отца»):
…Мы незаметно их (героев – А.А.) перерастаем,
Всю жизнь мечтая дорасти до них («Портреты героев»);
А, может, вспомнил (престарелый ветеран – А.А.) –
Раньше перед боем
Вот так же оставляли адреса?.. («Адреса»).
Магистральная метафора определяет своеобразие «Ночной тишины», «Бессмертия» – практически всех других стихотворений.
В эти стихи о войне надо вжиться, чтобы разглядеть очевидное (которое на первый взгляд не бросается в глаза, далеко не очевидно): отношение к войне, подсказанное судьбой и натурой поэта, становится поэтическим приёмом. Сапожков продляет войну в современность. Для него война продолжается и никогда не заканчивается, что надо понимать следующим образом: человеческая суть, которая на войне обнажается, в мирное время не становится другой; если посмотреть на человека предельно честно, если мысленно поместить его в ситуацию войны (в экстремальную, пограничную, экзистенциальную ситуацию), о человеке узнаешь много интересного.
Перед нами, если угодно, поэтический взгляд на вещи, поэтическое видение, обогащённое опытом поколения детей войны. В данном контексте определение поэта может быть таким: человек, который в своих стихах на себя и на других способен посмотреть глазами человека войны, чтобы разглядеть его беззащитность.
На самом деле, это, конечно, мирный взгляд, в нем нет ничего кровожадного; однако в нём есть «немирная» обострённость, непримиримость к душевным порокам. Это, конечно, в известном смысле романтический взгляд.
Вот почему в стихах Юрия Сапожкова нет войны как таковой, есть переклички с войной. Как, например, в «Игре».
На круче, где вихрем пехота
Прошла, поредев от потерь,
Осевшие, мрачные доты
Стреляют цветами теперь.
И Ленька – соседский мальчишка,
Овсяные брови вразлёт –
На красные беглые вспышки
Совсем по-отцовски ползёт.
Последним усильем под дула –
И вот уже рядом. Пора!..
А я в ту минуту подумал,
Что это у Леньки игра.
Лучшие произведения о войне – всегда не о войне. И все же реальное, неигровое мироощущение детей войны не даёт покоя. Есть матрёшечка и с таким содержимым…
Парадоксально: в стихах Сапожков о войне нет ненависти. Даже военные орудия, железно-стальные пушки, сеющие смерть, он видит вполне в гуманистическом ракурсе («Пушки»):
Водят дулом,
Смотрят косо,
Но пока ещё не бьют –
Наводящие вопросы
Немцу пушки задают.
Это логично и естественно: стихи, настоящие стихи, призваны славить жизнь, даже если они оплакивают смерть. Одно из последних стихотворение сборника «Отец» (памяти М.Д. Сапожкова) напрямую не связано с войной, однако оно помещено в сборник, и по логике ситуаций имеет отношение к внутреннему сюжету книги.
Отец мой там, где листьев всхлипы
Над свежекрашеной оградой.
Отец мой там, где корни липы
Вчера обрублены лопатой.
День новый ясной мыслью начат:
Там холодно, темно и влажно.
Но там отец, и это значит,
Что уходить туда не страшно.
После этого следует «Любовь» – опять же, вне контекста войны, но в контексте книги. Всё верно: война – это всегда стычка Эроса и Танатоса. Если жизнь продолжается, следовательно, победил Эрос.
В семнадцать – праздничная новь.
Когда тебе за тридцать – благо.
А после сорока любовь –
Души великая отвага.
Ты всем пожертвовать ей рад,
Хоть бездна жертв не возвращает.
А в шестьдесят?
А в шестьдесят
Любви, я думал, не бывает.
Таким образом, «Письмо другу» – это поэтический отчёт о том, что война была не напрасной, что души победителей уцелели и настроены на дружбу, любовь и память.
Не на войну.
Биографическая справка (составитель - Светлана Полякова)
Юрий Михайлович Сапожков (16.03.1940 – 5.06.2013) родился в селе Ильинка Пронского (ныне Скопинского) района Рязанской области в семье сельских медиков. После окончания в 1957 году Воеводской средней школы Марушинского района Алтайского края работал слесарем-инструментальщиком на Гусевском заводе светотехнической арматуры, что в Калининградской области, куда после войны из Сибири переехали его родители. В 1959 году был призван в Вооруженные Силы, служил в Прибалтийском военном округе. Сразу после Армии (1962) поступил на отделение журналистики филологического факультета Белорусского государственного университета и закончил его в 1967 году. Будучи студентом, активно сотрудничал с республиканскими и союзными периодическими изданиями, стал членом Союза журналистов СССР (1963). Много печатался в газете «Советская Белоруссия», куда и был по окончании университета приглашен на работу (1967-1975). За цикл очерков, опубликованных в этот период, дважды удостаивался Премии Союза журналистов БССР (в 1970-м и 1971-м годах).
В 1975 году переходит в журнал «Нёман», выходящий в те годы более чем 100-тысячным тиражом. Спустя год (1976) ― собственный корреспондент Белорусского отделения Агентства печати Новости по БССР, в котором проработал до 1986 года. Его, как лучшего собкора страны, направляют на стажировку в Индию, в Информцентр АПН в Дели. Зарубежная командировка продлилась с 1986 по 1992 год, где он выпускал журнал «Soviet Land», занимался журналистикой, был на дипломатической работе. В 1993 году стал членом Пен-клуба в Дели. По возвращении в Минск занимался частным издательским бизнесом. С 1993 по 1997 годы - главный редактор отдела зарубежных связей издательства «ИнтерДайджест» (Минск). Последние годы жизни (до мая 2013 года), работал в редакциях журналов «Всемирная литература» и «Нёман».
ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО
Первые стихи Юрия Сапожкова увидели свет в спецвыпусках литобъединения «Родник», созданного при Гусевской городской газете школьным учителем Ильей Яковлевичем Баевским. Это содружество увлеченных литературой молодых людей и поэта-фронтовика открыло путь в большую поэзию многим его одногодкам, ставшим впоследствии известными поэтами. Их стихи вначале публиковались в местной газете, а потом выходили в поэтических сборниках в Калининградском издательстве: «Горизонты» (1964г.), «Одиннадцать» (1967г.), «Истоки» (1971г.) , «Вечный огонь» (1972).
Многие стихотворения, написанные в эти годы, позже вошли в книги Ю.Сапожкова: »На счастье» (1972), «Возраст» (1978), «Очертания греха» (1992, переведена на английский, хинди, урду, малаялам), «Письмо другу» (2004), «Точка невозврата» (2006), «Избранные строки» (2009, переведена на таджикский), «Паук-канатоходец» (2012), «Дай пламени у пламени остыть» (2016).
Произведения поэта публиковали «Литературная газета», журналы «Юность», «Молодая гвардия», «Пересвет», «Нёман», «Полымя», «Немига литературная», «Всемирная литература». Они включены в Антологию «Современная русская поэзия Беларуси» (2003), Хрестоматию «Минская школа на рубеже ХХ-ХХI вв.» (2007), Антологию «Современное русское зарубежье» (М.,2008), Антологию писателей русского зарубежья «Берега России» (М.,2010), представлены в сборниках «Мы храним тебя, Беларусь» (2008), «Пушкин в Британии» (2009), поэтических альманахах «Созвучье слов живых» (2009,2011), «Созвучие сердец. Беларусь - Армения» (2013). Составитель книги стихов Евгения Евтушенко «Сережка ольховая», вышедшего в Минске (2010).
Автор литературно-критических эссе: «На просторе слова» 2008), «Меж духом и словом» (2012); очерковых книг: «Несущие свет» (1976), «Першы універсітэт Беларусі» (1972), «Время и люди» (1972), «Сердце помнит» (1977), «Белоруссия» (1982, переведена на немецкий и английский).
Переводчик поэзии с белорусского и английского языков. «Серебряный лауреат» Международного турнира литературного перевода в Лондоне (2009). Автор первого поэтического прочтения с английского книги The Prophet ― «Пророк» выдающегося поэта и философа ХХ века Халиля Джебрана (2010).
ПАМЯТЬ
«Теплое пожатие руки» ― литературное приношение Юрию Сапожкову (2014). Составитель Т. Шпартова. Предисловие – Олег Ждан. Авторы – Татьяна Шпартова, Роман Ерохин, Зинаида Красневская, Леонид Голубович, Юрий Матюшко, Наталия Костюченко, Микола Шабович, Микола Кондратов.