15.06.2021 Творчество
К сентябрьским событиям 1939 года в Западной Беларуси
По состоянию на 1-е сентября 1939 года в Европе имелись две этнические белорусские территории: восточная (часть СССР) и западная (часть Польши), так называемые «крэсы всхудни». Один народ был разделен волею истории и сильных мира сего на две части. На востоке — пусть и не всецело самостоятельная, но всё же страна с государственным белорусским языком, национальным флагом, гимном, столицей. На этой территории работали белорусские театры, печатали на родном языке свои книги белорусские поэты и прозаики. На белорусском языке велись радиопередачи, выходили многие десятки газет и журналов. Количество белорусскоязычных школ в городах и селах исчислялось тысячами. В столице БССР, городе Минске, работала Белорусская академия наук, а в ее составе три десятка научно-исследовательских институтов. Правительство БССР настойчиво проводило политику всеобщего образования белорусов. Все виды обучения от начальной школы до вузов были бесплатными. Сын, дочь рабочего, крестьянина, любого гражданина страны получали образование, не тратя из семейного бюджета ни копейки. Ни о чем подобном на польской части белорусских земель и мечтать не приходилось. В 1932 году в Польше за обучение на 1-м курсе вуза студент должен был заплатить 270 злотых, на 2-м и 3-м курсах — по 220 злотых, на последующих — по 200 злотых. Много это или мало? В 1934 году килограмм сахара стоил 1, 26 злотых, пара мужских ботинок — 25 злотых. Средняя заработная плата рабочего в промышленности составляла в Западной Белоруссии около 75 злотых в месяц. Но их еще надо было суметь заработать, так как в «крэсах» хроническая массовая безработица была настоящим бедствием. Как в городе, так и на селе имел место значительный избыток рабочих рук. А среднемесячное пособие составляло 4—5 злотых в месяц для одинокого безработного и 12—14 злотых для семьи безработного из 4—5 человек.
Медицинская помощь «за польским часом» (период польской оккупации белорусских земель) оказывалась только за деньги и для большинства была недоступной. На 10 000 жителей приходилось менее 2-х врачей и менее 7 больничных коек (по данным за 1938 год). В БССР соответственно в это же время на 10 тысяч жителей: врачей — 4,5; больничных коек — 31. Больниц на территории Западной Белоруссии в сентябре 1939 года было всего 65 (к концу 1940, за полтора года Советской власти их стало уже 260, то есть в четыре раза больше). Детские сады и ясли для простого люда — такого понятия «за польским часом» трудящиеся Западной Белоруссии просто не знали. Зато их (почти бесплатных) в БССР в 1940 году было 1490, рассчитанных на 59 тысяч детей.
Не было у «польских» белорусов и многого другого. Представьте себе, к примеру, западнобелорусского рабочего, который задает своему работодателю «простой, естественный» вопрос: «Когда подойдет моя очередь на квартиру?» Думаю, что в весьма сжатые сроки такого любопытного работника машина с красными крестами отвезла бы в психиатрическую больницу. В БССР же только за период 1938—1941 годов (до начала войны) было введено 490 тысяч кв. м бесплатного жилья. При этом квартплата плюс коммунальные услуги составляли в среднем около 4% бюджета семьи. Вопросы работников-западнобелорусов к работодателям о льготных путевках в дома отдыха и санатории повлекли бы за собой вызовы все тех же машин с характерными крестами на боку.
От оппонентов предвижу реплику, что, мол, в этих санаториях отдыхали сплошь партийные и советские работники с семьями. Отдыхали, конечно. Но и другие тоже. Вот только один пример. Из числа рабочих и служащих Оршанского льнокомбината в 1939 году отдохнул в санаториях 271 человек.
В конце 1930-х годов белорусская школа в Западной Белоруссии практически прекратила существование, что явилось результатом целенаправленной политики польского руководства по ассимиляции белорусского населения. В БССР процесс белорусизации в 1930-е годы затормозился, но вспять не повернул. Вот один факт: 24 января 1941 года партийное руководство БССР принимает постановление «Об изучении белорусского языка в ВУЗах, техникумах и школах БССР», в котором резко выступило против ограничения функций белорусского языка в учебных заведениях. Ограничения характеризовались в постановлении как грубейшая политическая ошибка в деле подготовки белорусских кадров.
Таковы две стороны одной белорусской медали образца 1939 года. Неудивительно, что значительная часть белорусской интеллигенции западных земель встретила приход Красной Армии не просто благожелательно, а с радостью. Нельзя также не отметить, что на вновь приобретенных белорусских землях советские органы власти целый ряд вопросов решали достаточно осторожно и продуманно. Так, равноправными были признаны и узаконены сразу четыре языка: белорусский, русский, еврейский и польский. Коллективизация на западных территориях масштабно не проводилась. К началу войны с Германией в колхозы объединились менее 7% крестьянских хозяйств (около 8% пахотных площадей).
Польское правительство на «крэсах» проводило экономическую политику в интересах кого угодно, но только не большинства белорусов. О развитии промышленности оно не беспокоилось, поскольку рассматривало эти области как сырьевые — источник валютных поступлений за счет вырубки больших лесных массивов. За почти два десятка лет оккупации западнобелорусских земель польские власти построили здесь лишь одну железнодорожную ветку длиной всего 89 км! Телеграфные и телефонные линии не строились вообще. Лесные богатства расхищались. За время оккупации было вырублено 590 тысяч гектаров леса, тогда как прирост составил всего 42 тысячи гектаров. То есть вырастало одно дерево, вырубалось пятнадцать. Из всей вырабатываемой в Польше электроэнергии на долю Западной Белоруссии приходилось менее 2%. Из «крэсов» — по сути, польской колонии — в интересах крупного капитала и нужд остальной Польши вывозились, помимо леса, лен, воск, мясо, рыба. В 1924 году польские власти продали англичанам право на вырубку лесов в Беловежской пуще сроком на десять лет.
А вот какой была экономическая ситуация в сельском хозяйстве «крэсов». Заметим, в Западной Белоруссии в то время более 80% населения проживало в сёлах. Помещик, в среднем, имел 500 гектаров земли, крестьянин — 7. Были и «приятные исключения». Так, у потомка Радзивиллов в районе Давид-Городка площадь поместья составляла 155 тысяч гектаров (кусок земли размером 40х40 км). В обществе всегда есть богатые и бедные, но первых почему-то всегда заметно меньше. И на землях «крэсов» «богатенькие Буратины» тоже были, в количестве около 8%. Они владели земельными участками от 20 до 100 гектаров. В таких хозяйствах насчитывалось до полутора десятков коней, до 25 коров.
Для ведения подобного хозяйства широко привлекался наемный труд в лице батраков, коих в селах было в то время с избытком. Села Западной Белоруссии были перенаселены, земли на всех не хватало. Отсюда и значительных масштабов исход белорусов в 20-ые, 30-ые годы на «земли обетованные» (Канада, США, Западная Европа). Бедняцких хозяйств было много. По переписи 1927 года в сельском хозяйстве Западной Белоруссии не имели коней 29% дворов, коров — 15,7%. При этом один процент землевладельцев владел 55% земли.
В июле 1925 года польский сейм принял закон о парцеляции и осадниках. По замыслу закон был вроде бы прогрессивен: некоторая часть помещичьей и государственной земли подлежала распределению и продаже. По этому закону такие земли получали военные колонисты: бывшие офицеры и унтер-офицеры польской армии, уволенные в запас либо в отставку, так называемые осадники. Они получали землю (от 15 до 45 гектаров) бесплатно либо по льготной цене. Жилье им строилось за государственный счет, а на обзаведение хозяйством они могли рассчитывать на долгосрочный банковский кредит. Осадники селились хуторами и поселениями вдоль советско-польской границы. Они имели оружие и выполняли ряд полицейских функций. Помимо бывших военнослужащих польской армии западнобелорусские земли приобретали и другие покупатели, имевшие деньги. Однако из каждых десяти покупателей шестеро были поляками.
Польское правительство приняло закон о ликвидации сервитутов (когда и помещик, и крестьяне имели равные права по использованию для выпаса скотины одного и того же луга, равное пользование рекой, лесом). Результатом ликвидации сервитутов явилось то, что три четверти сервитутной земли оказались в руках горстки богатых людей, чаще всего местных помещиков. То есть, аграрная реформа проводилась польскими властями в интересах богачей.
Тяжёлым было и положение рабочих в городах Западной Беларуси. За одну и ту же выполненную работу рабочий Варшавского воеводства получал в середине 30-х в среднем 175 злотых в месяц, а Новогрудского (Западная Беларусь) – 65. Из этих денег приходилось платить налоги и до половины заработка за жильё. Вполне естественно, что в таких условиях основной едой рабочего и его семьи были хлеб и картофель. Налоговые сборы постоянно увеличивались и нередко превращались в невыносимое бремя. Имущество должников конфисковывалось.
Широко применялись лицитации – распродажа имущества должников на публичных торгах. Так, в 1931 году только в Новогрудском воеводстве состоялось более 120 тысяч лицитаций. В 1928 году в Виленском воеводстве была собрана лишь треть обычного урожая зерновых. Голод охватил сотни тысяч крестьянских семей. Вот что писала в этой связи в мае 1929 года польская правительственная газета Gazeta Polska: «Голод настолько страшный, что своими масштабами превышает голод послевоенной Виленщины. Сообщают, что жители уже на протяжении недель питаются картофельной кожурой, которую покупают в местечках, распродавая хозинвентарь. Сельские жители позамыкали дома и вместе с жёнами и детьми лежали, ожидая, когда смерть избавит их от голодных мук».
В целом, можно сделать вывод: многим гражданам «крэсов» жилось непросто, а определённой части – крайне тяжело. Польское руководство пыталось решить накопившиеся проблемы села, однако проводило их в интересах богатого меньшинства. Немудрено поэтому, что в умах большинства жителей Западной Беларуси изменение политической обстановки порождало мысли и надежды на лучшее будущее, а западнобелорусская интеллигенция надеялась на возможность своего участия в налаживании культурной жизни западного региона в составе БССР.
Итак, 17 сентября 1939 года части Красной Армии стали продвигаться вглубь территорий Западной Беларуси и Западной Украины. Ряд историков в этой связи настойчиво пишут о войне между СССР и Польшей. Однако, в исторической науке отсутствует, к примеру, понятие о «войне СССР с Японией» в районе реки Халхин-Гол всё в том же 39-м. Это событие вошло в историю, как военный конфликт. Некоторые историки называют его даже военным инцидентом. Для справки: «инцидент» с Японией длился (с перерывами в наземных операциях) более 4-х месяцев. Потери советских войск при этом составили около 25 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Японцы сумели уничтожить 253 советских танка и 207 самолётов. При действиях же «в войне» на территории Западной Беларуси Красная Армия понесла потери в десять раз меньшие, как в личном составе, так и в технике.
Беларусь в составе СССР не являлась, безусловно, всецело самостоятельным государством, однако ряд вопросов, касающихся национального развития республики, решался непосредственно в Минске. Руководство БССР, к примеру, инициировало и сумело добиться положительного решения такой важнейшей проблемы, как возвращение ряда исконных белорусских земель в состав республики.
Меньшей части жителей «крэсов» смена власти принесла множество проблем: экономических, социально- политических, либо тех и других одновременно. Капиталисты лишились своих предприятий, помещики - своих обширных угодий, банкиры – банков. В СССР частная собственность была под запретом. В соответствии с марксистской идеологией хозяин предприятия считался эксплуататором, живущим за чужой счёт.
На селе новая власть также повела чистку крестьянских рядов на предмет выявления «социально чуждого элемента». При этом в число «нетрудового элемента» попали и те, кто горбатился на своей земле с утра до вечера всей семьёй, выращивая зерновые и овощи, содержал домашних животных – лошадей, коров, свиней, ухаживал за ними, не зная выходных и праздников. «Вина» таких рачительных хозяев, по мнению новых властей, состояла в том, что они нанимали в период уборки урожая работников, не справляясь с большим объёмом работы силами своей семьи. А некоторые имели помощников в хозяйстве постоянно на условиях найма (что, по взглядам большевиков, вообще не лезло ни в какие ворота).
По существу, на присоединённых западно-белорусских землях новые органы власти начали проводить «зачистку» на классовой основе, а также предпринимать жёсткие действия против явных противников нового общественного строя и тех, кто, предположительно, мог бы пополнить их ряды в будущем.
Масла в ситуацию с поисками врагов Советской власти в Западной Беларуси подлило решение польского правительства в эмиграции от 13 ноября 1939 года начать вооружённую борьбу с Советами. Был создан Союз Вооружённой Борьбы (СВБ), главной задачей которого являлась вооружённая борьба, как с гитлеровской Германией, так и с Советским Союзом до полного освобождения всей территории Польши (по состоянию на 1 сентября 1939 года).
За полтора года Советской власти органы НКВД выявили в Западной Беларуси 568 подпольных групп, в которых насчитывалось около 16 тысяч человек. Из каких категорий граждан формировались эти группы? Прежде всего, из бывших военнопленных польской армии, которые сдались Красной Армии на территории «крэсов». В течение сентября-ноября 1939 года новая власть отпустила по домам от 40 до 50 тысяч сдавшихся в плен солдат польской армии с напутствием: «Идите по домам и не поднимайте оружие против Советской власти». Отпущенные были рядовыми солдатами и младшими командирами – жителями Западной Беларуси и Западной Украины. В это же время из числа не отпущенных офицеров, сержантов и солдат польской армии многим удалось, благодаря нестрогой охране, бежать во время маршей и переходов из лагеря в лагерь. Значительная их часть сразу же встала на путь борьбы с советской властью.
Кроме того, в течение декабря 1939 года – января 1940 года на включённых в состав СССР западных территориях были национализированы заводы, фабрики, банки и крупные торговые предприятия. Помещичья земля передана в собственность государства. Естественно, что все, кто потерял собственность в ходе таковых мероприятий, автоматически становился последовательным и непримиримым противником советской власти. В ненависти данной категории бывших польских граждан к Советам, помимо экономической составляющей, присутствовала политическая. Идею возврата «крэсов» поддерживало практически всё польское население присоединённых территорий. Поэтому быстрому возникновению многочисленного вооружённого подполья в Западной Беларуси удивляться не приходится. В считанные месяцы подполье обрело чёткую организацию и единое руководство.
27 сентября 1939 года, в один из последних дней героической обороны Варшавы главнокомандующий польскими войсками маршал Рыдз-Смиглы направил в столицу Польши письмо (самолётом), в котором приказывал создать подпольную военную организацию для борьбы с оккупировавшими территорию Польши советскими и немецкими войсками, что и было сделано в краткие сроки. Вот выдержка из директивы генерала С. Ровецкого, («Грота»), будущего командующего Армией Крайовой , от 28 сентября 1940 года: «Исход ожидаемого конфликта между Россией и Германией в данный момент предугадать невозможно. Для нас было бы лучше всего, если бы немцы напали на Россию, уничтожили её вооружённые силы и облегчили тем самым для нас решения в будущем вопроса о нашей восточной границе». А далее директива предписывала подпольным отрядам быть готовыми для проведения массовых диверсий и организации партизанского движения.
Вот почему уже в конце сентября 1939 года многие патриотически настроенные и воспитанные в духе великопольской державности молодые поляки ушли в леса, где стихийно создавали отряды сопротивления, собирая брошенное в лесах оружие. Подпольное движение набирало обороты под руководством бывших офицеров польской армии. Новая власть – советская, в свою очередь, повела борьбу с вооружённым подпольем с помощью, прежде всего, органов НКВД. Начались аресты. При этом лишались свободы целые категории граждан.
Органы НКВД арестовали офицеров и подофицеров бывшего Войска Польского, жандармерии и полиции, которые сумели избежать плена в ходе сентябрьских военных действий. Попали за решётку также помещики, крупные предприниматели. В тюремные камеры поместили и тех, кто нелегально переходил границу, и тех, кто открыто требовал восстановления Польши в границах 1921 года. Арестовали агентов «дефензивы» - польской политической полиции, а также просто не согласных с новой властью. Волна арестов накрыла и проституток, дабы не мешали строительству общества высокой морали. Было принято решение также о выселении всех без исключения осадников и лесников с семьями, как категорию населения, явно враждебную Советам. Осадники и впрямь никак не могли быть сторонниками новой власти, поскольку при поляках пользовались немалыми льготами и привилегиями. А для Советской власти осадники были кулаками, со всеми вытекающими последствиями, то есть врагами трудового народа, и не более того. У местных жителей осадники тоже не пользовались любовью, так как им польские власти выделили наделы, в десятки раз превышавшие по площади земельные хозяйства белорусов – бедняков и середняков. История свидетельствует о случаях самосуда и расправы местного населения над осадниками в районе города Скидель 22 – 23 сентября 1939 года, в результате чего погибло 42 человека. Известны и другие случаи подобного рода на территории Западной Беларуси.
Московское руководство всерьёз решило очистить присоединённые земли от разного рода «скверны». Помимо физического уничтожения многих членов нелегальных вооружённых формирований и «врагов народа», оно приняло решение о выселении десятков тысяч людей из обжитых мест. В соответствии с постановлением Совнаркома СССР номер 2122-617 от 29 декабря 1939 года новая власть стала выселять осадников, лесников и членов их семей. Всего этой категории населения было выселено почти 51 тысяча человек. Выселение осуществлялось в заволжские области СССР, Алтайский край и Коми АССР. Далее, в марте 1940 года, решили депортировать членов семей тех, кто находился в тюрьмах. Там в это время находились бывшие офицеры Войска Польского и полицейские, бывшие жандармы, тюремщики, боевики подпольных организаций, помещики, фабриканты, беженцы из германской части бывшей Польши. Выяснилось, что выселению подлежат около 26 тысяч семей с территории Западной Украины и Западной Белоруссии, что и было сделано в краткие сроки. Третья депортация касалась проживавших в это время на территории БССР беженцев из Польши. Их было примерно 110 тысяч человек, в числе которых было немало евреев. В мае-июле 1940 года 42 тысячи из них выселили в Сибирь и другие отдалённые районы СССР. 14 мая 1941 года руководством СССР было принято ещё одно постановление на эту тему. Теперь выселению подлежали определённые категории граждан не только Западной Украины и Западной Беларуси, но и республик Прибалтики и Молдавии. Отличительная черта четвёртой депортации заключалась в высылке, не только «политических», но и уголовных элементов, совершивших тяжкие преступления (умышленные убийства, изнасилования, подделка денежных знаков, хранение огнестрельного оружия). Общее количество депортированных, заключённых в тюрьмы либо расстрелянных органами НКВД в Западной Беларуси с сентября 1939 года по июнь 1941 года точно неизвестно. Одни историки называют цифру в 200 000 человек, другие – меньшую. Но важна сама суть этих действий. Она в том, что большое число людей, за исключением уголовников и тех, кто противодействовал новой власти с оружием в руках, подверглось репрессиям незаконно. Следует учесть, что сам процесс переселения ни в чём не повинных людей в отдалённые, необжитые районы СССР повлёк за собой смерть части переселенцев, поскольку осуществлялся без должного соблюдения принципов гуманизма.
Чтобы дать в заключение общую оценку факту вхождения Западной Беларуси в состав БССР, вспомним, что в каждом событии «кто-то теряет, а кто-то находит». Применительно к событиям 17 сентября 1939 года тех, кто приобрёл, как показала начавшаяся война, в Беларуси оказалось значительно больше: 440 тысяч белорусов сражались с фашизмом на территории своей республики за свою родину и свою власть. Против – в десять раз меньше.
Можно поразмышлять и о следующем. «Ударив в спину Польше», СССР с юридической точки зрения поступил неправильно. Давайте теперь рассмотрим «правильный» вариант – Советский Союз не пересекает польские границы 17 сентября. Что произошло бы при таком развитии событий? Тогда гитлеровская Германия включает в состав Рейха населённые белорусами и украинцами восточные земли Польши. Ни о какой политической самостоятельности присоединённых территорий в этом случае и речи не могло быть. А вся нацистская забота о белорусах и украинцах – «недочеловеках», по арийскому разумению, с началом оккупации проявилась бы не в открытии национальных академий наук, школ и больниц, и не в строительстве бесплатного жилья для простых белорусских людей, а в грабеже захваченных земель, высасывании из них всего ценного в интересах Германии. Население же ожидало прямое физическое уничтожение, еврейское – поголовно, славянское – в количестве, предусмотренном планом германизации захваченных территорий. При подобных «правильных» действиях Советского руководства гитлеровская Европа начала бы боевые действия против СССР 22 июня 1941 года со значительно более выгодных в военно-стратегическом отношении рубежей, а жители западных областей Белоруссии испытали бы все ужасы фашизма почти на два года раньше.
Новейшая (и не только) история уже предоставила миру ряд красноречивых примеров противоречия двух правовых постулатов: нерушимость территориальной целостности государства и право наций на государственное самоопределение.
Все они длятся годами и десятилетиями без особых шансов на приемлемое решение. Эта тупиковая ситуация может быть решена только в случае признания международными организациями и правительствами заинтересованных стран преимущественного права одного из постулатов. На мой взгляд, такое право должно принадлежать нациям, выступающим за самоопределение, то есть, присоединение в сентябре 1939 года населённых преимущественно украинцами и белорусами польских территорий к Украине и Белоруссии выглядит логичным и соответствующим международному праву.
Владимир Тулинов, писатель
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале Союз писателей Беларуси