22.07.2020 Литературная критика
В майском номере журнала «Неман» опубликована повесть Анатолия Матвиенко «Варшава, Константин Константинович!». Повесть маленькая, и, прочитав ее, даже досадуешь на то, что она уже закончилась, потому что... Короче говоря, когда прочтете её – сразу становится понятно почему. Любого читателя «зацепит» в ней что-то интересное именно для него, хотя написана она на «обязательную» военную тему...
Понятно, что для мая 2020-го года тема войны – обязательная, и это совершенно правильно, хотя через 75 лет после Победы (кто бы мог ожидать?) эта правильность и обязательность перестала быть несомненной. Причем для многих и повсюду... Люди «современного мышления» лишили себя памяти, а лишенные памяти всегда беззащитны: с ними можно сделать всё что угодно и превратить в кого угодно... И поскольку они сами этого не осознают – мир снова в опасности...
Повесть Матвиенко посвящена самому, вероятно, почитаемому и любимому на нашей земле маршалу – Константину Константиновичу (Ксаверьевичу) Рокоссовскому. Из неисчерпаемой темы Второй Мировой войны автор взял для повести несколько эпизодов, связанных с этим выдающимся человеком, и подробнее всего один – но какой!.. Это события Варшавского антифашистского восстания 1944 года, о котором до сих пор не утихают (и не утихнут!) споры. И начинается повесть с того, как уроженец Варшавы, советский маршал Рокоссовский на полковом наблюдательном пункте рассматривает в стереотрубу черный от дыма пожарищ родной город...
Если вам случится бывать в Варшаве и слушать там польского экскурсовода, он обязательно расскажет вам, как Висла текла не водой – кровью, и покажет памятник маленькому повстанцу – варшавскому «гаврошу»... Это невозможно слушать без слёз. И экскурсовод наверняка упомянет о том, как Красная Армия стояла на другом берегу и равнодушно (!) наблюдала, во главе с поляком Рокоссовским, за массовой гибелью варшавян... Но он (или она) наверняка не расскажет вам, что виной тому был не маршал (он всей душой жаждал освободить родной город!) и не измученные предыдущими боями советские солдаты (им еще предстоит лечь костьми в боях за освобождение Польши, и поляжет их в эту землю 600 тысяч!!). Настоящие обстоятельства этого тяжелейшего эпизода Второй Мировой хорошо изучены военными историками, но правда о тех событиях была и остается неудобной для очень многих «историков от политики» ... и для таких же экскурсоводов, «просвещающих» доверчивых туристов...
Каждому хоть немного интересующемуся историей Второй Мировой войны, известно, кто принял решение о восстании, которое привело к чудовищным жертвам среди мирных жителей польской столицы. Это было польское «правительство в изгнании», находившееся в Лондоне. «Решение о выступлении принимали всего несколько человек в Лондоне и Варшаве. А гибли тысячи, десятки тысяч, – пишет Матвиенко. – Часть – готовых жизнь положить, чтобы выгнать из города оккупантов... Но также неминуемо умрет масса женщин, стариков, детей... В жилых кварталах, обрабатываемых артиллерией, вообще не остается никого живого! <…> Это восстание, без координации с его армиями, Рокоссовский называл не иначе как преступлением...» Маршал знал, о чем говорил: с военной точки зрении, это была огромная бессмысленная бойня. А с человеческой точки зрения... Видеть дымящиеся развалины предместья, в котором прошло его детство, где оставалась его сестра, и не быть в состоянии помочь – каково это было прославленному маршалу? А вот «страдальцам изгнанникам» в Лондоне было, конечно, намного легче: издалека горы трупов соотечественников не видны... Зато хорошо видна была цель: приписать заслугу победы над врагом (если, конечно, что-то получится, – но попробовать-то можно?) только себе...
И все же, каково место 1-го Белорусского фронта и его командующего маршала Рокоссовского в той варшавской трагедии? Автор повести решил, что пора помочь нам с вами, простым читателям, разобраться, что же там было на самом деле...
Матвиенко блестяще владеет историческим материалом. Даже специфическим, военным: это планы военных операций, диспозиции, виды вооружений, приемы, используемые в военных действиях и т.д. Но всё это – «пустяки» в сравнении с человеческой «мешаниной», которую представляла собой война на этой многострадальной земле. Кого здесь только не было! Армия Крайова, Армия Людова, Батальоны Хлопские, 1-й Белорусский фронт и приданная ему 1-ая Польская армия генерала Берлинга...
Освобождения Варшавы хотели вроде бы все, но недоверие к собратьям по оружию доходило до абсурда. Так, командующий повстанцами «генерал Бур» (Коморовский) в упор не признавал стоящего на другом берегу реки Рокоссовского, а с Москвой общался только через Лондон... Но как можно делать общее дело, не имея надежной и быстрой связи? Автор приводит потрясающие факты. Например, такой: когда маршал отправил своих парашютистов к Коморовскому с рацией и кодами связи, – тот отказался даже принять их. О судьбе связников история умалчивает... Странное, мягко говоря, поведение генерала объяснялось просто: «...Мало кто в Польше больше ненавидит русских», – признаёт другой поляк, менее фанатичный. И эта ненависть оказалась гораздо сильнее любви к родному городу и желания спасти дорогих соотечественников. «Старая песня» нашей общей истории...
«Испорченный телефон» Варшава – Лондон – Москва – штаб Рокоссовского не только не помогал делу, но... Неужели имел место даже злонамеренный обман? «15 сентября генерал Берлинг... смог в бинокль увидеть Вислу и ее противоположный, западный берег... Там, по сведениям из Москвы, держали оборону бойцы Армии Крайовой; им вменялось в обязанность сберечь мосты и береговую полосу до подхода советских войск. Увиденное перечеркнуло все надежды. Мосты... лежали в воде, из речных волн торчали их обломки с волосками арматуры. На руинах моста прямо напротив обосновался пулеметный расчет, щедро поливавший восточный берег длинными очередями. То есть последние немцы беспрепятственно отступили и взорвали мост за собой. Армии Крайовой на том берегу не слышно и не видно...» Польский генерал разочаровался в соотечественниках: «Вот же курвы... Я розумею, что все карты, полученные через Москву: где повстанцы, а где немцы – можно спустить в сортир».
Для благородного и человеколюбивого Рокоссовского отсутствие достоверных данных, помимо прочих проблем, было дополнительным источником мук совести: как совершать артиллерийские обстрелы кварталов города, не зная, «в кого попадешь»?.. Упоминая по ходу повествования Георгия Жукова, бывшего его подчиненного, автор отмечает, что такой бережностью к человеку тот не страдал. Если уж писать, так всю правду...
В связи с Жуковым особенно примечательна глава «Волоколамское шоссе». Когда читаешь, как можно было бы, по мнению Рокоссовского, построить сражение, и как страшно и бесславно погибли три наши дивизии, две кавалерийские и одна танковая, – сжимается сердце от боли. Щемит оно и от жалости к людям, и от сознания того, насколько результативнее и скоротечнее могла бы быть борьба с врагом. Так болело оно и у Рокоссовского: «В тот день Рокоссовский, отвернувшись от радиста, принесшего трагическую весть, вцепился зубами в рукав полушубка, чтобы не выдать свои чувства». Тут приходит на ум суворовское «воевать не числом, а умением» – как редчайшее исключение в истории войн. Требовать «атаковать» и «наступать», даже вопреки здравому смыслу, всегда было гораздо удобнее из теплых кабинетов – для любой из воюющих сторон...
...Польша, в конечном счете, была освобождена от фашистов 1-ым Белорусским фронтом – уже под командованием Жукова. Но какой ценой?!. И долг ныне живущих хотя бы помнить об этом...
Много интересного могут узнать из повести Матвиенко любители военной истории – о чем раньше не догадывались или не задумывались. Факты фактами, но их еще надо уметь изложить – потому реальные события в повести оказываются не менее захватывающими, чем какой-либо изобретательно придуманный детектив. Жизнь – самый лучший писатель, нужно только уметь её слышать...
Некоторые главы повести особенно интересны тем, кто любит рассказы о судьбах людей. Люди здесь очень разные: жена маршала, дочь, его подруга военных лет, сестра, польский коллега-генерал, немецкий фельдмаршал. Автор не «выдает» им свои оценки, не судит – он их всех по-человечески понимает. Даже фон Бока – в определенном смысле, конечно. «Бедняга» фельдмаршал страдает от самодовольства и недомыслия своего верховного командования. Из-за этого взятие Москвы не удается совершить так быстро и успешно, как можно было бы!.. Тут, вместе с автором, испытываешь к нему даже «сочувствие» – злорадное. Утешает то, что чрезмерным самомнением и недомыслием отличалось, оказывается, и хваленое немецкое командование...
Война и личное в повести перемешаны – как в жизни. Прекрасны женщины, любящие Рокоссовского – «главного человека» своей судьбы. И все они достойны любви, и у каждой своя правда...
Средоточие повести – это, конечно, личность самого Рокоссовского. Действительно, Личность, которая сумела остаться самой собой несмотря ни на что. В повести переданы основные этапы его жизни – от рабочей молодости обедневшего шляхтича до министра обороны Польской Народной Республики. А между начальным и конечным «пунктом» столько всего пережито – на несколько жизней хватит...
Вероятно, противоречивость его жизненного пути была заложена изначально – в нем самом. «Не совсем поляк, – говорил он о себе. – Мама у меня белоруска, из-под Барановичей». Был крещен в православие – тоже необычно, даже для «полуполяка». Наверное, в этой «половинчатости» и был залог широты его натуры, чуждой национальной ограниченности и узости мышления...
...Происхождением «из бывших», чей прадед воевал за Наполеона против русских, – Константин Рокоссовский стал «красным командиром», поверив в правду нарождавшегося «нового мира». Таким он, в сущности, и остался, несмотря на обиды и издевательства, которые учинил над ним этот «новый мир» в застенках НКВД. Как мог этот ложно обвиненный человек, с выбитыми зубами и отбитыми пальцами ног, не раз стоявший перед расстрельной командой, – всё простить и служить своей второй родине не за страх, а за совесть?.. Даже тогда, когда родина-мачеха унизила его: не доверила ему освобождение родного города, лишила права взять Берлин – потому что всегда считала его чужаком? Это великая тайна его души – для многих, но не для него самого. Для этого нужно иметь какое-то иное, высшее сознание...
Где брал этот человек отчаянную смелость даже просто выглядеть таким – другим? Оставаться интеллигентом с галантными манерами, неспособным обидеть другого человека – даже посреди матерного военного житья-бытья?.. Несмотря на то что так много обижали его самого?..
Благодаря таким людям, вероятно, и терпит нас еще Господь...
И мысль ведет читателя дальше – за пределы самой повести... и приходишь к выводу: очень полезно изучать историю – не только, конечно, историю прошедшей войны, но и многовековую жизнь своего народа вообще. Тогда и сам становишься выше, достойнее, мудрее...
***
...Писательская манера Анатолия Матвиенко проста и понятна – без ненужных «красот» и изысков. Но вот что удивляет: и события, и люди в его повести как-то очень живо воспринимаются, хотя, казалось бы, всё это – «дела давно минувших дней». Причина тому, вероятно, проста: самому автору очень интересно, важно и нужно то, о чем он рассказывает, – а это «заразительно», к счастью.
Елена ЧИЖЕВСКАЯ
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале Союз писателей Беларуси