Держу в руках аккуратную книжечку в твердом переплете с изящным графическим рисунком на белой обложке. Рисунок – символ: женщина с длинными волосами, сидящая на морском берегу, звезды, луна и бегущая по волнам ладья. Парус – стилизованный рукописный лист. Графика, вероятно, исполнена тонким пером черной тушью. Складки женского платья и волосы органично перетекают в волны и ветер...
Сборник поэзии «Та самая сила». Автор – Любовь Красевская.
Интрига начинается с порога...
Уверен: все, что у нас есть, – это происхождение. Именно оно, происхождение, а точнее, место, где появился на свет и совершил первые жизненные шаги, во многом определяет мировоззрение поэта и отражается в его творчестве. Так либо иначе. Хотел бы он этого или не хотел. Объективная закономерность.
Продолжая аналогию с девушкой на берегу, возьмусь утверждать, что образ незнакомки на книжной обложке олицетворяет главную лирическую героиню автора сборника, а также биографию и судьбу самой Любови Красевской. Два заветных берега ее жизни – это далекая Сибирь, дивная Хакасия, где она родилась и выросла, с одной стороны, а с другой – родина предков, заповедный Берестейский край – затоптанная веками росстань Белой Руси. И между этими берегами, а точнее – мирами, буквально разрывается мятежная душа «поэтки», и в каждом она ощущает материнскую опору, находит животворные истоки.
Забытый вращаю глобус,
Ищу свою параллель.
Какой страны аэробус
Промчит сквозь время – в метель,
В медвежий мой край суровый?
Там богатырь-Енисей
Поет под оркестр кедровый
Дивной сибирской красе.
А в другом месте, совсем рядышком, читаем:
О, Белая Русь! Я теперь в твоих нервах и жилах,
И мне лицемерить некстати, и не по годам.
Я сердце свое, пока бьется, пока не остыло,
Тебе с покаянной любовью, всецело отдам...
И еще:
Ну, как отныне проживу на свете я
Без – Богом предначертанных – азов?
Зов предков позапрошлого столетия.
Услышан.
Я пришла на этот зов.
Конечно же, тематика стихов, вошедших в новый сборник Любови Красевской, не ограничивается, если можно так выразиться, рубежными, столбовыми вехами ее биографии или коллизиями личной жизни. Перед нами не просто «судьбы простое полотно», а море чувственных ассоциаций, где что ни эпизод – то всплеск щемящего лиризма, где ни поворот – то глубина поэтического сопереживания. И дело тут совсем не в формальностях стихосложения, а в философии жизни – понятой, прочувствованной, выстраданной.
Мне кажется, подчеркнуто символично к одному из стихотворений сборника - циклу «Родина и любовь», она поставила эпиграфом строку неподражаемой Марины Цветаевой «Тоска по Родине! Давно разоблаченная морока!..» А продолжила мысль, споря с великой предшественницей, естественно, в своей интерпретации, которую я, с вашего позволения, продолжу опять же цветаевской строфой:
Ах, далеко до неба!
Губы - близки во мгле...
- Бог, не суди! - Ты не был
Женщиной на земле!
В этой метафоре, по-моему, и заключается одна из опорных точек поэтической эстетики Любови Красевской...
Я преднамеренно не останавливаюсь подробно на лирике автора, связанной с географией поездок, расставаниями и встречами, городами и странами. С отношением к тем или иным событиям быстротекущего бытия. Для этого перед вами книга, чтобы ее читать, перелистывать, окунаться с головой, зарываться лицом, как в копну луговой травы или в волосы любимой женщины... Но вот художественные поэтические обобщения заслуживают самого пристального внимания и оценки.
Строптивая. Жила, как нравилось.
Грешила тайно и на юру.
Так вызнала простое правило:
Стану праведной, когда умру.
Я жизнь свою воспринимаю звоном.
Колоколов. И музыкой любви.
Где сердце, что звучало камертоном?
Молю о нем у Спаса На Крови.
Я живу на берегу
В разных травах.
И лекарством быть могу,
И – отравой.
Не знаю, встретите ли вы где-нибудь похожие интонации... Но здесь – сугубо «красевское» - так и просится написать «красивое» - только ей присущее, не заемное, а поэтому проникающее в душу, свежее и чистое.
При этом изысканный, я бы сказал, изящный стихотворный слог. И выверенное, точное слово в строфе.
Часто использованное поэтессой существительное, определение, сравнение – кондовое, коренное, иногда – полузабытое, старинное, но поразительно свежее своей новизной употребления. А за эти словом – глубинный смысл.
Признаюсь, на одном из таких слов я, было, споткнулся. Вот раздел из ее нового сборника называется «Окликанье сердец». Неуклюжее вроде бы, устаревшее словечко «окликанье»... Что оно означает? Перекличка? Эхо? Отголоски? Не совсем так.
Читаем у Владимира Даля: «окликаются» гудками в тумане пароходы на Волге; «окликаются» возгласами «Слушай!» часовые в ночи и т.д.
Представьте, какие чудесные ассоциации и образы может все это вызвать в душе чувственного литератора!
«Окликаются»... человеческие сердца. А это уже – у Красевской.
Поэтому в употреблении Любови Николаевны редкие слова, термины, понятия и образы не взяты и созданы второпях, что называется, всуе, но являются именно теми чистыми, точными и единственно верными в данном контексте словами и понятиями, без которых не обойтись, и на которых строятся удивительные открытия. Безусловно - мастерство, без сомнения - счастливый творческий дар.
Рассуждая о вышедшем сборнике поэзии, не лишне упомянуть, что имя автора хорошо знакомо не только в Беларуси, на Брестчине, но и на ее второй родине – в России. Она издала нескольких поэтических сборников, занимается переводом на русский с белорусского и польского. Её стихи переведены на белорусский, польский, болгарский, сербский и итальянский языки. Обладатель премии журнала «Новый берег» (Копенгаген, 2007), победитель международного конкурса «Мир – твоя колыбель» (Висбаден, 2008), лауреат республиканского литературного конкурса «Лучшее произведение 2009 года» в области поэзии за книгу «На два голоса».
Всю эту информацию можно почерпнуть из предисловия к книге «Та самая сила», кстати, любезно подаренной мне автором, из других источников. Однако дело не в количестве изданных книг и полученных почетных наград. Поэзия Любови Красевской интересна и притягательно еще потом, что она – общечеловечна, интернациональна.
«Я говорю на польском языке, а думаю... а думаю по-русски» // «Пою на белорусском языке, а думаю... а думаю – по-русски» // «Молилась на церковном языке, а думала... а думала – по-русски»// - признается героиня, уповая на тот животворный пласт классической российской словесности, на котором выросла, произросла и продолжает опираться. При этом ни на секунду не теряя кровную связь со всеми берегами своей исторической родины.
Что же касается белорусской тематики в ее творчестве, то она абсолютно лишена газетного пафоса, банальной сентиментальности, которыми сплошь и рядом грешат белорусские, в особенности «местячковые» авторы, нещадно эксплуатирующие затертые поэтические образы, пытаясь изобразить национальный колорит. Без особой разницы, на каком языке пишут – белорусском либо русском. И которые можно условно обозначить, как «цыганщина полесского розлива».
Напротив, поэтические строки Красевской о Белой Руси, Припяцком и Прибужском Полесье, городе Бресте подкупают своей первозданностью, глубинным пониманием истории, духовного родства и традиций наших народов.
А еще я предполагаю, точнее - я уверен, что совсем не случайно количество разделов новой книги Любови Красевской - именно «женское» число пять (включая поэму «Та самая сила», название которой вынесено в заголовок сборника).
Совпадение? Нет! Ибо заветное число 5 – ничто иное, как желанное искомое, противоядие от всех хворей и бед, которое многое может объяснить в поведении и мировоззрении женщины-поэта. А еще - это Пентакль Венеры и священного женского начала. Код «Джаконды» Леонардо да Винчи и формула ночного лика сестры милосердия. Рефрен пентаметра – удивительного по своей душевности стихотворного размера, пятистопного ямба, посетившего автора этих заметок при прочтении стихов Любови Красевской.
Однако, это, наверное, произошло... «окликанье сердец».
Итожа свои довольно сумбурные мысли о творчестве коллеги по перу, я неожиданно для себя – вот она, обратная связь настоящей поэзии! – еще раз убедился, что, к примеру, весна - не календарь, а состояние души; память – это единственный рай, из которого нас не выгонят; что жизнь получается не с хорошими, а с любимыми; что во все времена хлеб и зло люди сеют одновременно; что одиножды один – равно... любовь.
Поэтесса со знаковым именем Любовь смогла меня в этом безусловно убедить.
Александр ВОЛКОВИЧ, член Союза писателей Беларуси
СКАЧАТЬ